![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
i_delyaginПохолодало. Табло в автобусе показало +14.Пошёл дождь. Лето кончилось позавчера. Жалко. Теперь впереди вечная русская зима, рогаликом объявшая год. На начало года и конец - два раза в год – зима. Только в середине и то, только если выпадет счастье, - лето. Счастья в этом году выпало мало, лета и не было. Только хорошо росла трава: много дождей, много сырости. Теперь не будет и травы – впереди мокрая зима.
Спустился в метро. Сел в вагон. Смотрю – стоит он. Зубы как у плохой расчёски торчат кольями вразносторонуи наружу, в точности как на пропагандистских американских открытках японцев рисовали. Лицо мопсье, нелепо задрано-обрубленное, глаза навыкате - нерусские. Как не признать? Признал я его! Митрий Анатольевич, он самый. Подошёл, разговорился. Говорю: «Я, конечно, знаю, что Берман Оскарович по помойкам бегал с бомжами, еле выловили его с полицией, но вы???» Оказывается, он по утрам сбегает от охраны и катается на метро. Любит кольцевую. Завораживает его поездка в никуда. Охрана, конечно, потом ловит. Дальше я говорить не стал, и так для выводов набралось достаточно: подконвойные фунты.
Я вышел, конечно, на первой же остановке. Нужно мне с его охраной встречаться? А остановка-то не моя. Остался на платформе, смотрел в жерло тоннеля, ждал, когда закричит индриком-зверем подземельный кит следующего поезда и думал: «Вот так всегда».
Спустился в метро. Сел в вагон. Смотрю – стоит он. Зубы как у плохой расчёски торчат кольями вразносторонуи наружу, в точности как на пропагандистских американских открытках японцев рисовали. Лицо мопсье, нелепо задрано-обрубленное, глаза навыкате - нерусские. Как не признать? Признал я его! Митрий Анатольевич, он самый. Подошёл, разговорился. Говорю: «Я, конечно, знаю, что Берман Оскарович по помойкам бегал с бомжами, еле выловили его с полицией, но вы???» Оказывается, он по утрам сбегает от охраны и катается на метро. Любит кольцевую. Завораживает его поездка в никуда. Охрана, конечно, потом ловит. Дальше я говорить не стал, и так для выводов набралось достаточно: подконвойные фунты.
Я вышел, конечно, на первой же остановке. Нужно мне с его охраной встречаться? А остановка-то не моя. Остался на платформе, смотрел в жерло тоннеля, ждал, когда закричит индриком-зверем подземельный кит следующего поезда и думал: «Вот так всегда».
